Доморощенные популяризаторы
Наше время справедливо называютъ временемъ популяризаціи знаній. Никогда еще популяризація знанія не достигала такихъ обширныхъ размѣровъ, какъ теперь. Стоитъ только вспомнить о массѣ издаваемыхъ въ настоящее время популярныхъ журналовъ по всѣмъ отраслямъ знанія, о рядѣ всевозможныхъ выставокъ, публичныхъ лекцій и объясненій коллекцій и пр., чтобы подтвердить истинность нашихъ словъ. Сердце истиннаго любителя знанія не можетъ не радоваться, глядя, какъ быстро результаты пытливой работы изслѣдователя широкой волной разливаются по всему образованному міру, находя себѣ доступъ въ умѣ даже мало подготовленнаго читателя, Но эта самая возможность быстраго распространенія знанія и воспринятія его даже людьми мало подготовленными заставляетъ насъ съ особенною внимательностью слѣдить за тѣмъ, чтобы къ чистому источнику знанія не примѣшивалась мутныхъ потоковъ невѣжества — продуктовъ недодуманности и невѣжества господъ популяризаторовъ.
Высказанныя мысли въ особенно сильной степени примѣнимы къ Россіи, гдѣ наука еще не свила себѣ столь прочнаго гнѣзда, какъ въ остальной Европѣ, и гдѣ далеко еще не во всѣхъ слояхъ общества укоренилось убѣжденіе о томъ великомъ путеводномъ значеніи, какое имѣетъ наука въ исторіи каждаго народа.
Эти старыя и общеизвѣстныя мысли пришлось намъ вспомнить, послѣ того какъ мы натолкнулись на нѣсколько крайне непонятныхъ и непріятныхъ продуктовъ въ области русской популярной литературы. Объ этихъ-то продуктахъ мы и хотимъ сказать нѣсколько словъ.
Въ октябрѣ минувшаго года весь образованный міръ торжественно праздновалъ четырехсотлѣтнюю годовщину одного изъ величайшихъ событій во всемірной исторіи — разумѣю открытіе Америки. Празднованіе этого знаменательнаго событія вызвало оживленіе въ относящейся сюда литературѣ. И безъ того многочисленная, она обогатилась въ послѣднее время новыми капитальными изслѣдованіями, пролившими свѣтъ, а въ иныхъ случаяхъ и окончательно рѣшившими нѣкоторые спорные вопросы въ жизни великаго мореплавателя. Я разумѣю здѣсь многочисленныя работы Гаррисса, Уинзора, Руге и многихъ другихъ изслѣдователей
Чтеніе иностранныхъ авторовъ невольно натолкнуло меня на вопросъ, какими популярными жизнеописаніями великаго мореплавателя обладаетъ русская литература. Мнѣ казалось немыслимымъ, чтобы эта литература осталась совершенно безучастна къ празднованію знаменательнаго четырехсотлѣтія.
На мой вопросъ, въ книжномъ магазинѣ мнѣ прежде всего подали книжку съ біографіей Колумба изъ серіи «Жизнь замѣчательныхъ людей» Ф. Павленкова. Мнѣ было уже раньше немного знакомо это симпатичное по мысли изданіе, и нѣсколько томиковъ этой біографической серіи я прочелъ съ истиннымъ удовольствіемъ. Очевидно, поданная мнѣ книжка шла лучше другихъ, и дѣйствительно ея опрятный видъ и недорогая цѣна сильно говорили въ ея пользу. Тѣмъ больше было мое разочарованіе и негодованіе по прочтеніи книжки!
Боже мой, что это за біографія!
Начать съ того, что авторъ для составленія жизнеописанія Колумба помимо стариннаго сочиненія Вашингтона — Ирвинга воспользовался только двумя малоавторитетными французскими сочиненіями о Колумбѣ. Даже извѣстная «Исторія открытій» Пешеля, существующая и на русскомъ языкѣ, и Гумбольдтовъ «Космосъ», во второмъ томѣ котораго разбросано много цѣнныхъ замѣчаній относительно Колумба (они подробно развиваются въ извѣстномъ сочиненіи того же автора: Examen critique de l'histoire de géographie etc. Paris 1836–37)‚ повидимому, остались неизвѣстными автору, не говоря уже о упоминавшихся мною выше классическихъ трудахъ Гаррисса, Руге, Наваррета, Roselly de Lorgues и др. авторовъ. Благодаря такому отношенію къ дѣлу, біографія Колумба, написанная Абрамовымъ, исполнена всякаго рода грубыхъ ошибокъ. Для примѣра укажемъ нѣкоторыя изъ нихъ.
Авторъ относитъ рожденіе Колумба къ 1435 году. Правда, вопросъ относительно года рожденія Колумба еще не можетъ почитаться рѣшеннымъ окончательно; тѣмъ не менѣе въ настоящее время большинство ученыхъ, вслѣдъ за Гаррисомъ, полагаютъ, что рожденіе Колумба должно быть отнесено къ промежутку времени между маемъ 1446 года и ноябремъ 1447. Руге даже укорачиваетъ этотъ срокъ до 20-го марта 1447 года. Взглядъ Гаррисса поддерживается также Д'Авезакомъ
На той же первой страницѣ книги Абрамова мы встрѣчаемъ слѣдующую велерѣчивую тираду: «не смотря на всѣ старанія изслѣдователей и біографовъ, о жизни великаго путешественника до его пятидесятилѣтняго возраста удалось возстановить только немногіе факты, далеко не дающіе возможности составить ясное понятіе о томъ, какимъ путемъ онъ пришелъ къ геніальной мысли о возможности добраться до странъ востока, направившись въ путь на западъ, и только знакомство съ общимъ состояніемъ тогдашней прогрессирующей мысли нѣсколько выясняетъ эту великую тайну».
Если бы Абрамовъ дѣйствительно обладалъ этимъ знакомствомъ, то приведенная нами тирада осталась бы навѣрное не написанной. Уже давно выяснено, что геніальная мысль — добраться до странъ востока, направившись по дорогѣ къ западу, принадлежитъ не Колумбу, а знаменитому Паоло Тосканелли.
Въ Колумбійской библіотекѣ въ Севильѣ Гарриссу удалось найти въ началѣ семидесятыхъ годовъ копію съ письма Тосканелли, снятую собственноручно Колумбомъ. Въ этомъ письмѣ (оригиналъ писанъ по-латыни) мы находимъ слѣдующія знаменательныя строки:
Не удивляйтесь, что я называю западомъ ту сторону, гдѣ произрастаютъ пряности, тогда какъ обыкновенно говорятъ, что онѣ растутъ на востокѣ. Тотъ, кто будетъ плыть все время на западъ, достигнетъ этихъ мѣстностей на западѣ, а тотъ‚ кто отправится сухимъ путемъ на востокъ, достигнетъ этихъ странъ на востокѣ
4 .
Нельзя поэтому не согласиться со словами Д'Авезака, который говоритъ: «Идеи Колумба произошли изъ цѣлой суммы данныхъ, которыя онъ постепенно заимствовалъ изъ различныхъ источниковъ. Тѣмъ не менѣе, опредѣленный проэктъ явился у него только благодаря письму Тосканелли. Это монументальное письмо обезпечиваетъ за Тосканелли великую неоспоримую заслугу: онъ далъ толчекъ ко всѣмъ заатлантическимъ открытіямъ»
Затѣмъ Абрамовъ, ничто же сумняся, подробно пересказываетъ всѣ тѣ баснословные разсказы и подвиги Колумба, относящіеся къ его молодости, не подозрѣвая, повидимому, что все это принадлежитъ къ области чистой фантазіи. Всѣ эти разсказы о мнимыхъ морскихъ сраженіяхъ, въ которыхъ Колумбъ обнаружилъ, будто бы, чудеса храбрости, болѣе характеризуютъ самихъ біографовъ. Руге не безъ остроумія относитъ ихъ въ особую главу, носящую заглавіе: «Романъ изъ юношеской жизни Колумба».
Книжка Абрамова даетъ также совершенно превратное понятіе о томъ, какъ относился самъ Колумбъ къ сдѣланнымъ имъ открытіямъ. «Итакъ, новый свѣтъ не былъ химерою, созданіемъ пылкой фантазіи Колумба. Онъ былъ открытъ», — говоритъ Абрамовъ въ началѣ V главы. Какъ извѣстно, Колумбъ никогда не думалъ, не смотря на всю свою пылкую фантазію, что онъ открылъ новый свѣтъ, а полагалъ‚ что имѣетъ передъ собою лишь восточныя берега Азіи. Повидимому, и самъ авторъ склоняется къ этому, такъ какъ чрезъ нѣсколько строкъ ниже говоритъ: «великій мореплаватель оставался въ прежнемъ заблужденіи, считая открытый имъ міръ не болѣе, какъ восточною стороною Азіатскаго материка» (стр. 36). Такимъ образомъ, обѣ приведенныя нами цитаты противорѣчатъ другъ другу.
Какъ извѣстно, Колумбъ и умеръ съ тѣмъ убѣжденіемъ, что во всѣ свои четыре путешествія онъ имѣлъ дѣло съ восточными берегами Азіи и прилегающими къ ней островами. Руге совершенно справедливо говоритъ, что Колумбъ первый съ негодованіемъ отвергъ бы предположеніе о томъ, что онъ открылъ не западный путь въ Азію, а совершенно новую часть свѣта
Еще во время своего прежняго путешествія, находясь вблизи острова Тринидада и устьевъ рѣки Ориноко, Колумбъ рискнулъ было вмѣсто своихъ странныхъ предположеній о нахожденіи Индійскаго рая и низвергающагося съ него громаднаго потока, сдѣлать здравое предположеніе, дальнѣйшее развитіе котораго могло бы раскрыть ему истинное значеніе всѣхъ его открытій. «Можетъ быть, говоритъ онъ въ своемъ Дневникѣ, упомянутая рѣка (Ориноко) беретъ свое начало не изъ Индійскаго рая, а изъ какой-либо большой земли на югѣ?» Но эта мысль кажется ему слишкомъ невѣроятной, и онъ сейчасъ же отвергаетъ ее: «весь ученый міръ страшно удивится, что существуетъ еще материкъ, о которомъ до сихъ поръ ничего не было извѣстно». Эти же взгляды остались у Колумба и во время его четвертаго и послѣдняго путешествія. Находясь вблизи нынѣшняго Юкатана, Колумбъ полагалъ, что онъ находится у береговъ Задней Индіи (Индокитая), стремясь проникнуть отсюда въ Бенгальскій заливъ.
Такимъ образомъ, этотъ, можетъ быть, самый важный пунктъ въ исторіи Колумба остался въ книжкѣ Абрамова истолкованнымъ совершенно невѣрно.
Мы не станемъ утомлять читателя дальнѣйшимъ разборомъ книжки Абрамова; не станемъ говорить о странныхъ ошибкахъ въ употребляемой имъ географической терминологіи (напр. Багамскіе острова авторъ называетъ «Богамайскими», стр. 36), не станемъ ставить въ вину автору, что онъ оставилъ совершенно безъ вниманія столь цѣнный въ біографическомъ отношеніи матеріалъ, какъ Дневникъ Колумба
Мы полагаемъ, что популярная книжка Абрамова достаточно охарактеризована приведенными нами выписками, равно какъ и ея авторъ, рискнувшій со столь скуднымъ научнымъ багажемъ пуститься въ область популярной литературы.
Если при разборѣ книжки Абрамова намъ приходилось для обнаруженія ошибокъ автора прибѣгать къ помощи ссылокъ на спеціальныя сочиненія, трактующія о данномъ предметѣ, то во второмъ встрѣтившимся намъ примѣрѣ неудачной популяризаціи научныхъ свѣдьній задача наша значительно облегчается. Здѣсь уже не потребуется никакихъ ссылокъ, ибо дѣло идетъ о незнаніи самыхъ элементарныхъ научныхъ свѣдѣній въ той области явленій, о которыхъ берется говорить разбираемый авторъ. Въ январской книжке (1892 г.) почтеннаго дѣтскаго журнала «Родникъ», издающагося въ Петербургѣ, мы находимъ статью, посвященную объясненію явленій, сопровождающихъ процессы гніенія и горѣнія
Оказывается, что именно этимъ то элементарнымъ требованіямъ и не удовлетворяетъ указанная нами статья. Уже на первыхъ же страницахъ ея мы наталкиваемся на грубыя ошибки.
На стр. 71 авторъ говоритъ: «въ природѣ рѣшительно ничего не исчезаетъ». Высказывая это категоричное утвержденіе, авторъ, вѣроятно, имѣетъ въ виду установленный Лавуазье знаменитый законъ вѣчности вещества. Но можно ли его формулировать подобнымъ образомъ? Наоборотъ, весь порядокъ въ природѣ построенъ на исчезновеніи однѣхъ формъ и замѣнѣ ихъ другими, и каждый мало-мальски пытливый ребенокъ представитъ цѣлый рядъ примѣровъ этому, если только, къ сожалѣнію, не будетъ подавленъ авторитетомъ автора. Впрочемъ, и самъ авторъ, какъ и слѣдовало ожидать, очень скоро забываетъ о своемъ категоричномъ утвержденіи и уже черезъ нѣсколько страницъ, говоря о находкѣ въ Сибири «волосатаго» (какъ будто бы существовали безволосые мамонты?) мамонта, говоритъ: «животное это давно уже исчезло съ лица земли» (стр. 77), поселяя этимъ мучительныя недоразумѣнія въ головѣ юного читателя. Очевидно, во всѣмъ этомъ виноватъ авторъ, не усвоившій себѣ закона Лавуазье, гласящаго, что «вещество не творится и не пропадаетъ, или матерія вѣчна».
Впрочемъ, можетъ быть, здѣсь все дѣло заключается въ неудачномъ выраженіи, хотя и совершенно неизвинительномъ, и читатель изъ дальнѣйшаго изложенія можетъ получить болѣе ясное понятіе объ этомъ краеугольномъ законѣ всего современнаго естествознанія. Къ нашему глубокому удивленію, при дальнѣйшемъ чтеніи мы наталкиваемся на еще болѣе поразительные примѣры невѣдѣнія автора. Вотъ что мы здѣсь читаемъ: «сколько разъ ни провѣряли люди справедливость того положенія, что вѣсъ продуктовъ горѣнія (золы, сажи, дыма и водяныхъ паровъ) равенъ вѣсу взятаго для горѣнія горючаго матеріала, столько же разъ убѣждались въ томъ, что оно безусловно вѣрно, — и стало быть, это законъ природы, который называется закономъ вѣчности матеріи» (ibid. стр. 71–72). Что это такое? Просто не вѣрится глазамъ… Да, вѣдь, горѣніе есть окислѣніе, соединеніе горящаго тѣла съ кислородомъ воздуха, — стало быть, обязательно вѣсъ продуктовъ горѣнія будетъ превышать вѣсъ взятаго для горѣнія горючаго матеріала ровно настолько, сколько великъ вѣсъ присоединеннаго кислорода — неужели же и это неизвѣстно автору?! Не является же онъ, въ самомъ дѣлѣ, сторонникомъ стариннаго и давно оставленнаго ученія Бехера и Сталя объ особой невѣсомой матеріи — флогистонѣ, выдѣляющейся при горѣніи? Тогда нечего толковать о вѣчности матеріи…
На стр. 73 мы находимъ слѣдующія поэтическія строки, которыя нельзя назвать иначе, какъ «стихотвореніемъ въ прозѣ»:
Земледѣлецъ взялъ изъ земли для своего тѣла то, что отдалъ ей когда-то давно-давно дико росшій на этомъ мѣстѣ степной ковыль. Но вотъ умеръ и самъ земледѣлецъ, тѣло его зарыли въ землю; намогильный деревянный крестъ, долгое время хранившій воспоминаніе о томъ, кто, трудясь, своимъ потомъ обливалъ землю и бросалъ въ нее зерно, — сначала покосился, затѣмъ упалъ, затерялся, и старая могила сравнялась съ землею. Другой земледѣлецъ, можетъ быть, праправнукъ умершаго, вспахалъ землю и бросалъ въ нее зерна. Опять зерна дали богатые всходы, родился хлѣбъ, который былъ съѣденъ этимъ земледѣльцемъ, и въ этомъ хлѣбѣ могли быть частички отъ праха того земледѣльца, который первый поселился на новыхъ мѣстахъ.
Не правда ли, читатель, очень странна эта исторія о «земледѣльцахъ самоудобрителяхъ»? Она живо напомнила намъ одну изъ главъ Бюхнеровскаго «Stoff und Kraft».
Но то, что, можетъ быть, было умѣстно у Бюхнера, совсѣмъ не умѣстно въ дѣтской книжкѣ.
Дальше встрѣчаемъ еще болѣе мрачныя строки:
Смѣна отжившаго, дряхлаго — новымъ, молодымъ и здоровымъ служитъ вѣрнымъ залогомъ усовершенствованія и улучшенія живыхъ формъ. И дѣйствительно, міръ животныхъ и растеній вслѣдствіе такого обновленія становится все лучше и лучше, и человѣкъ, играющій въ этомъ мірѣ самую выдающуюся роль, быстрѣе всѣхъ другихъ стремится къ прогрессу. Итакъ, разрушеніе живущаго есть неизбѣжный законъ природы, необходимый для усовершенствованія живыхъ формъ. Гніеніе есть одинъ изъ видовъ этого разрушенія.
Нужно ли комментировать эти строки съ ихъ «закономъ разрушенія» (охъ, ужъ эти «законы природы» — кто только не злоупотреблялъ ими!) и «гніеніемъ живущаго», какъ однимъ изъ самыхъ важныхъ факторовъ усовершенствованія живыхъ формъ? Это сдѣлаетъ и безъ насъ читатель.
Полагаемъ также, что намъ нѣтъ нужды утомлять читателя дальнейшими цитатами. Характеръ статьи и компетентность ея автора въ затрогиваемыхъ имъ вопросахъ обрисованы достаточно.
Намъ вдвойнѣ обидно, что эта статья появилась въ такомъ почтенномъ дѣтскомъ изданіи, какъ «Родникъ». Дѣти при чтеніи этихъ статей являются менѣе вооруженными, нежели взрослые и, не съумѣвъ отнестись критически къ разсѣяннымъ по ней несообразностямъ, легко примутъ ихъ на вѣру. А это очень печально. Отъ души желаемъ, чтобы подобныя статьи не появлялись болѣе на страницахъ симпатичнаго изданія. Съ удовольствіемъ можемъ прибавить къ этому, что наше желаніе, повидимому, раздѣляется и редакціей «Родинка». Авторъ статьи — Гориневскій — заканчиваетъ свою статью слѣдующими безотрадными для насъ строками: «Мы ознакомимся съ этимъ новымъ міромъ безконечно малыхъ существъ… въ слѣдующихъ бесѣдахъ». Однако, не смотря на то, что первая бесѣда появилась въ январьскомъ № за 1892 г.‚ ни въ одной изъ слѣдующихъ книжекъ продолженія бесѣдъ о гніеніи мы не нашли. И этого подвига со стороны редакціи нельзя не одобрить: «лучше поздно, чѣмъ никогда».
Списокъ этихъ работъ можно найти у Hebler'а: Die neuere Columbusliteratur (die Sybel. Hystor. Zeitsch. 1882) и у Руге въ его Geschichte der Entdeckungen и въ изданной имъ отдѣльной книжкой біографіи Колумба.
См. d'Avezac. L'année véritable de la naissance de Cristophe Columbe (Bullet. de la Soc. de Géogr. Paris 1882 VII livr.).
См. Navarrete. Viajes y Descubrimentas. Madrid 1825.
Harris. Bibliotheca Americana vetustissima. Additiones. Paris 1872. Introduction pag. XVI–XVIII.
D'Avezac. Loc. cit. pag. 50.
См. № 1 «Globus» за 1892 годъ и Ruge. Geschichte der Entdeckungen S. 301, 321 и др.
Какъ извѣстно, Гумбольдтъ восторгается географическими описаніями, сдѣланными Колумбомъ: «какимъ глубокимъ созерцаніемъ красотъ природы былъ одаренъ великій мореходецъ, какъ онъ жизнь земли и новое небо, открывшіяся его взорамъ, умѣлъ изобразить такими красками, красоту и вмѣстѣ съ тѣмъ простоту которыхъ могутъ оцѣнить только хорошо знакомые съ выразительностью языка того времени». Проза адмирала, если и не краснорѣчивѣе, то во всякомъ случаѣ увлекательнѣе аллегорическаго пастушескаго романа «Бокаччіо».
«Міры, открываемые микроскопомъ. I. Процессы гніенія и броженія». («Родникъ» 1892 года № 1, стр. 65–89).